А я, короче, новый фик начала ОПЯТЬ Надеюсь, что когда-нибудь все мои работы в процессе и замороженные ходячие будут доделаны... Хотя я почти готова, с учетом, что Зомбарей почти доделала, осталась одна глава, и три еще в черновиках валяются, как будет полностью готово: скину сюда.

А теперь о новичке. Взялась таки за Магическую дедукцию. Хогвартс!Шерлок Оо Вообще от ГП остались только реалии, да пара героев, и все. Остальное завязано на Шерлоке. Рассказ ведется от лица Джона, каждая глава равна одному году обучения и увеличивается, как правильно сказал автор, экспотенциально =/ Джон/Шерлок, но такой... такой Кину-ка сюдаа первую главу, пусть ждет своего часа, без шапки, без описания, тупо текст. Я обещала сама себе не выставлять тут главы . Хоть и не черновик, но все же.



1 глава
Джон Ватсон внимательно следил за своей сестрой Гарри, которая была на три года его старше, и слишком широко улыбался, с надеждой впившись взглядом в гриффиндорский стол и в группку ее красно-золотых друзей, поэтому он мгновенно заметил изменившееся лицо девушки, когда его отправили в Хаффлпафф.

Стол с желто-черными красками взорвался аплодисментами, но Джона словно парализовало, и он не встал со стула. Смотря в одну точку, он видел, как улыбка медленно сходила с лица его старшей сестры. Он не шевелился, пока директор вежливо не согнал его, подгоняя к сияющим хаффлпаффцам. Джон встал и медленно пошел, не оборачиваясь на сестру, пока на подгибающихся ногах не добрался до первого свободного места рядом с круглолицым мальчиком. Он понимающе улыбнулся и ободряюще похлопал его по плечу.

- Все в порядке, брат, - самым дружелюбным образом произнес его сосед. – Я тоже не думал, что буду носить черно-желтое.

Джон заинтересованно посмотрел на него, чувствуя на себе прожигающий взгляд сестры.

- Все так ужасно?

- Нет, прекрасно! – ухмыльнулся мальчик. – Майкл Стэмфорд. Зови меня Майком, если хочешь.

Джон медленно и печально проглотил свои мечты, надежды и гордость.

- Джон Уотсон.

Когда начался обед, Джон думал, что Гарри подойдет к его столу и поздравит. Ну или скажет хоть что-нибудь. Когда он бросил взгляд через плечо, то увидел, как она смеялась и разговаривала со своими друзьями, так, словно его никогда не существовало. Она залила тыквенным соком свой галстук, пока пыталась отсмеяться... Они думали, что это весело.

Девушка-староста повела их к факультетской гостиной. Колени Джона все так же тряслись с того момента, когда во время распределения шляпа не выкрикнула заветное «Гриффиндор!». Он не был знаком ни с кем из ребят, идущих рядом и весело болтающих (он сидел с Гарри в поезде и узнавал особенности гриффиндорского быта: как лестница к комнате девочек неожиданно проваливалась вниз, если по ней пытался подняться мальчик; об Эндрю Весте, капитане сборной Квидитча, как быстро он мог получить возможность играть вратарем или даже загонщиком). Джон их не знал, он попал на неправильный факультет, так что это его беспокоило и откровенно злило.

- Проницательность! – четко выговорила староста, когда они подошли к огромному натюрморту. За живописной картиной находилась теплая комната отдыха с низкими потолками и камином во всю стену, драпированную желтым и украшенную живыми растениями. Все вокруг буквально кричало о жизни, теплоте, счастливых людях и запахе сладких булочек. Но Джону совсем не хотелось чувствовать себя хорошо.

Он не слушал, что Майк рассказывал ему про комнаты мальчиков; единственное, что он понял, так это направление: вниз и налево по идеально круглому тоннелю, а когда он взял выданный черно-желтый шарфик, то нахмурившись пытался прожечь его взглядом. Он также не обращал ни на кого внимания, в то время как другие первокурсники шеренгой вошли внутрь, выглядя непринужденно и совершенно послушно, и заняли кровати с балдахином цвета теплого меда. Когда ребята потушили прикроватные лампы, только у Джона осталась гореть. Одиноко и величественно. Он заставил себя заснуть.

(Он точно пойдет к директору завтра, постарается объяснить, что он предназначен для факультета, где учится его сестра, и что он не студент Хафлпаффа уж точно, а студент Гриффиндора, и что всё это – большая дурацкая ошибка).

Он проснулся со странным чувством, словно что-то изменилось со вчерашнего дня. Что-то иное, не боль и обида, поселилось в его груди. Это было что-то теплое, словно небольшой лучик солнца двигался вниз по его горлу. Может, это из-за балдахина, так надежно и аккуратно закрывавшего его ото всех, словно кокон бабочку. А может, из-за звука счастливого смеха, эхом раздававшегося по круглому тоннелю. Или это потому что все оставили его в покое.

Первый год. Даже притом, что он был полностью одет, и выражение лица выглядело уж больно голодным, Джон сидел на кровати и копошился, пытаясь завязать галстук. Когда он замер на кровати, бездумно уставившись в пространство, неожиданно рядом с ним оказался головастый мальчик со странной улыбкой: его зубы словно были слишком большими для рта.

- Доброе утро, - поздоровался он, - как спалось?

Джон неуверенно провел языком по губам и тихо ответил.

- Всё нормально.

- Я Карл. Карл Пауэрс, – чересчур счастливо продолжал болтать мальчик. – Ты Джон Уотсон?

Он кивнул на бумажку с именем, которую его мама наклеила на чемодан. Джон зарделся румянцем от смущения.

- Да, эм… - он задался вопросом, как можно послать так, чтобы не обидеть и не вызвать подозрений, - почему ты еще тут, Карл? Разве ты не идешь завтракать?

- Мы, "барсуки", должны держаться вместе. – Мальчик спрыгнул со своей кровати. Его волосы были такого же насыщенного цвета, как черные полоски на его галстуке, а желтые отдавали медово-золотым - как шевелюра Джона.

Завтра. Завтра он точно пойдет к директору и скажет, что должен учиться в Гриффиндоре. Он ответил на улыбку Карла.

***

В первый раз Джон Уотсон встретил Шерлока Холмса холодным днем во вторник в конце сентября, спустя три недели после распределения и три недели носки желто-черного. Майк поднял глаза от тарелки, и на лице его читалась явная борьба между тем, чтобы улыбнуться и нахмуриться. Джон стремительно обернулся, следуя за пристальным взглядом Майка.

Позади Джона стоял мальчик из Слизерина. Он всматривался в него так пристально, словно увидел самую интересную вещь в мире. Яркие, любознательные и умные глаза, обрамленные густыми черными ресницами, сверкали так же, как серебряная змея на его гербе. Мальчик улыбался странно, плотно сжав губы. Его взгляд резко метнулся к соседу Джона.

- Привет, Майкл.

- Шерлок, - протянул Майк и откашлялся. – Джон, это Шерлок Холмс, тоже первый курс. Мой отец знал его мать. Шерлок…

- Джон Уотсон, - перебил Шерлок. – Я помню тебя со дня сортировки. Ни ты, ни я не оправдали ожидания родственников относительно наших факультетов, правильно?

Джон почувствовал вставший в горле комок, когда этот мальчик снова улыбнулся. Его хорошо воспитывали, и он знал, что не ответить на улыбку во многих культурных слоях общества являлось грубостью. Прежде чем Джон попытался усилием воли растянуть губы в улыбке, слизеренец продолжил:

- Твоя сестра, она из гриффиндора. Сложно перепутать эмоции, появившиеся на ее лице. Чем-то похоже на разочарование на лице моего брата Майкрофта, сидящего за столом Равенкло. Префекта, желающего стать старостой в следующем году, и получить то, что хочет. А Майкрофт всегда получает то, что хочет.

И неожиданно мальчик уже сидел рядом с ними, на свободном месте с Джоном, полностью игнорируя личное пространство.

- Я происхожу из длинной ветви равенкловцев. Все мои родственники работают в министерстве. Ну или они просто так говорят, когда их спрашивают. Мама была в ужасе. Слишком много слизеренцев попали в тюрьму после сражения за Хогвартс, так что этот факультет не блещет своей репутацией. Все злодеи рождаются в Слизерене.

Он мягко поднял голову, походя на кота, и Джон снова попытался попросить его уйти, но парень продолжил говорить.

- Наверняка ты думаешь, что все герои выходят из Гриффиндора. А все гриффиндорцы – герои. – Он скривил губы, словно его раздражала сама эта мысль. – Ты хочешь быть героем, тем более в глазах сестры. Отца. Он умер, сражаясь с Пожирателями Смерти, правильно?

Губы Джона задрожали против его воли, а из-за пелены слез глаза слизеренца перед ним слились в одно серое пятно. Он не кричал годами, с похорон. С тех самых, которые устроили для героя Гарольда Уотсона, не слишком старого человека. Его горло издало странный звук, и он ненавидел себя за это, он подался вперед и бросился на выход, прежде чем мог сказать, чтобы слизеренец катился к черту.

Майк пытался докричаться до него, направив горящий взгляд на Шерлока. Казалось, парень действительно удивился от подобной реакции - это читалось на его тонком лице.

- Хорошая работа, - прошипел Майк, вылетая вслед за Джоном, прежде чем друг успел затеряться на движущихся лестницах.

Он нашел Джона прислонившимся к перилам главной лестницы, с трясущимися плечами, но упорно молчащего. Наверно, в этот раз Шерлоку было очень легко достать парня. Он позволил Джону прийти в себя, внимательно следя за любопытными зрителями. Майк бросил на девушку из Когтеврана резкий пристальный взгляд, от которого она пулей взлетела на лестницу.

- Он всегда так делает, - тихо сказал Майк наконец, не приближаясь, боясь прервать то, что не должен. Плечи Джона напряглись. – Не слушай его, ладно? Он делает это, чтобы доставать людей.

Он не обернулся. Торопливо вытерев глаза и нос, встал настолько прямо, насколько мог. Когда он повернулся, Майк мог сказать, что тот пытался выглядеть сильным и мужественным, словно мальчик, примеряющий ботинки отца. Шерлок всегда прав, и Майк это знает. Но это не значит, что ему все дозволено.

- Ты не хочешь учиться в Хаффлпаффе? – прямой вопрос, но Джон не вздрогнул, и от этого нравился Майку все больше и больше.

- Хочу. То есть, поначалу не хотел. В смысле, герои никогда не выходили из Хаффлпаффа, да? – он помялся. – Но мне нравится. Мне здесь нравится. – Он сменил тему, продолжая сопеть, и отвел взгляд, задавая вопрос, - кто это был?

- Моя семья его знает, - ответил Майк, - он действительно никому не нравится.

- Даже не представляю, почему, - натянуто сказал Джон и наконец улыбнулся. Грустно, но даже эта вымученная улыбка была его маленькой победой.

***

В течение трех недель у них шли сдвоенные чары со слизеренцами, и только после его разговора с Холмсом во время обеда, он стал замечать кудрявую черноволосую макушку парня, уставившегося на него с другого конца кабинета. Джон нахмурился, не собираясь отвечать на взгляд. Он задался вопросом, заметит ли профессор Флитвик необычные чары, посланные в сторону слизеренцев. И искренне заинтересовался, когда они начнут изучать проклятия.

Карл наклонился и переспросил, как надо взмахивать волшебной палочкой, и он забыл о Шерлоке Холмсе.

Гарриет (нет, теперь она снова Гарри) поймала его на полпути к столовой во время обеда и схватила в сокрушительном объятии, способном раздавить ребра (раньше она всегда обнимала его так крепко). Она сказала, что сожалеет, что была настоящей задницей, и она должна гордиться им вне зависимости от того, на какой чертов факультет он попал. Джон несмело обнял ее в ответ. Он был счастлив.

Она провела его в гостиную Гриффиндора, и представила второму и третьему курсу (Салли Донован, на год старше его, новый охотник команды Гриффиндора, производила впечатление смелой и уверенной в себе). Они дружелюбно приняли его, угостили булочками и через час, который он провел с ними, отпустили.

- Дружелюбие, - четко сказал Джон, усмехаясь от уха до уха, когда увидел Майка и Карла, ожидающих его у камина.

***

Гриффиндор выиграл Кубок Хогвартса в конце года, Равенкло оказался на втором месте, а Хаффлпафф на третьем. Ходили слухи, возникая то на одном, то на другом конце стола, что двести очков Слизерин потерял из-за одного мальчика по фамилии Холмс (кто-то сказал, что тот устроил взрыв на Астрономической башне; еще кто-то предположил, что тот сжег пять котлов; другая девочка рассказывала, будто бы он был пойман на краже из лаборатории профессора Слагхорна, и какие-то действительно редкие ингредиенты пропали; часть хаффлпаффцев обсуждали, как он проник в запрещенную секцию после закрытия, изучая темные искусства). И еще пятьдесят после того, как воспротивился задержанию после своих проступков.

Джон был доволен третьим местом. Он хотел бы разделить победу с сестрой, подшучивая об этом по дороге домой, но ему всё-таки нравились результаты. Оглянувшись через плечо, пытаясь отыскать ее, он задержал взгляд на столе Слизерина. Они скучковались в центре стола, оставив широкое пространство в конце, где черноволосый кудрявый мальчик восседал в гордом одиночестве, поглощая пищу.